Международный
консультационно-образовательный центр
современной стоматологии
Лицензия на осуществление образовательной деятельности №040176 от 05.07.2019
8 495 775 82 25
8 910 442 07 94
Календарь семинаров
Календарь семинаров

Подписаться на новости



Извините, запись на Конгресс окончена.
Ждем Вас в следующем году!

Интервью Михаила Соломонова главному редактору газеты "Стоматология сегодня", №1, 2013 год.

Поделиться в социальных сетях:   
Много лет мы «допускали» в рубрику «Визитка» авторитетов стоматологии старшей возрастной категории — профессоров, заведующих кафедрами, главных стоматологов и т. п. В этом году мы хотим представить сразу несколько не менее авторитетных и, несомненно, очень популярных среди наших стоматологов специалистов более молодого поколения. Не мальчиков, но мужей, как говорится. Первым нашим гостем стал Михаил Соломонов - популярнейшая персона в эндодонтии,  директор постдипломной программы по эндодонтии   (Тель-Авив).

курсы для стоматологовМы пообщались с ним на Конгрессе Alpha-Bio в Эйлате (Израиль) в ноябре ушедшего года. Я знаком с Мишей давно, поэтому был рад очередной беседе с ним.

-Михаил, представься, пожалуйста, нашим читателям и расскажи, каким образом ты вообще попал в стоматологию и как твоя судьба в этой специальности складывалась до сегодняшнего дня?


-Спасибо за приглашение стать персоной «Визитки» в «Стоматологии Сегодня». Наверное, самый непростой вопрос — «Как я попал в стоматологию?». Так как я продукт советского воспитания, я очень слушал своего папу. И отец мне, по существу, и выбрал специальность. В Питере еще наверняка помнят моего отца, он был одним из тех людей, кто создавал в свое время группу «Поющие гитары», работал долгие годы в «Ленконцерте». Не знаю почему, но он решил сделать из меня первого стоматолога в семье, а он всегда знал, что делать.

В итоге, я поступил в Первый мед (тогда это был Первый ленинградский медицинский институт) в 1987 году и отучился там три года. Уже тогда, во время учебы, меня очень привлекали все предклинические науки — мне очень нравилась биология, биохимия, физиология. Я активно участвовал в олимпиадах по этим предметам, и это заметно повлияло на мое клиническое мышление в дальнейшем.

Затем начался знаменитый массовый выезд 1990-х годов. Во всех возможных направлениях их разваливающегося Союза. Меня просто смело этой волной вместе с толпой молодых ребят примерно моего возраста. Так в 1990 году я оказался в Израиле.

Мне крупно повезло, и я попал в Тель-Авивский университет — там была очень интересная программа по стоматологии. В Израиле стоматологию изучают шесть лет, а в Тель-Авивском университете была специальная программа, где принимали сразу на четвертый курс (это, кстати, работает там и сегодня) и дальше три года чистой стоматологии. Условия приема: три года стоматологии или три года общей медицины до этого в Израиле или за рубежом. То есть предклиника у меня была сразу зачтена. Но надо отметить, что ни одной стоматологической науки они не засчитывают, не важно, где ты учился. Сдашь психометрический тест и поступаешь, что я и сделал.

Для меня, конечно, все это было шоком, потому что это была абсолютно другая система обучения — из Советского Союза с системой устных экзаменов, абсолютно другая программа обучения, где все экзамены были письменными — везде тесты. Конечно, поначалу было очень непросто. Хотя были свои плюсы. Например, в устных экзаменах выходцы из Союза в среднем получали на 20–30 баллов больше, чем израильтяне, потому что у нас был большой опыт в такой схеме, а у них — нет. Это было забавно.

Соответственно, в 1987–1990 годах я учился в Ленинграде, в 1991 по 1994 год проходил обучение в Тель-Авивском университете. И еще один нюанс: в Израиле, кроме того, что ты должен сдать все экзамены, еще необходимо обязательно сделать научную работу, потому что в итоге присваивается не только звание доктора, а еще и степень DMD (Doctor Medicine Dentistry), что очень похоже на русское «кандидат медицинских наук». У меня эта работа длилась еще почти три года.

С одной стороны, я был очень недоволен, что это отнимает столько времени. Но с другой стороны, мне повезло, потому что моим главным шефом в этой работе был профессор Цви Мецгер, один из ведущих эндодонтистов не только Израиля, но и мира, который занимал все мыслимые должности и писал главы во все авторитетные журналы и книги по эндодонтии, которые долгие годы был заведующим кафедрой эндодонтии Тель-Авивского университета. Таким образом, я оказался вовлечен в эндодонтию, и эта научная работа в результате переросла в мою первую публикацию в достаточно престижном журнале Dental Traumatollogy.

После учебы я, как и все израильские мальчики, сразу ушел на три года в армию. И тут мне опять повезло — я не стал бегать с автоматом, а был стоматологом. Здесь позволялось делать терапию и малую хирургию. А еще здесь было много эндодонтии. Жизнь показала, что многие не любят заниматься эндодонтией. И на соседних военных базах быстро прознали, что я к эндодонтии лоялен, и стали ко мне присылать своих пациентов. У меня есть такая черта характера, которая мне в жизни всегда помогает — если я что-то умею хорошо делать, я это начинаю любить.

-Это очень важно. Особенно если еще и наоборот.


-И наоборот тоже! Поэтому я не верю, что кто-то рожден быть стоматологом. Просто так складывается. Вот и мой путь в эндодонтии — это случайно выбранная научная работа плюс армия. В 1997 году я вышел из армии, и надо было искать работу. Очень многие стоматологи в Израиле понимают, что более финансово выгодна ортопедия, а занимаются только ей, а эндодонтию скидывают на молодых врачей. Вот когда я вышел из армии, я понял, как я востребован: я стал «кочующим» эндодонтистом с кожаным итальянским саквояжем, в котором были апекслокатор, прибор для тепловой конденсации (Touch & Heat), лупы. Так и бродил по клиникам. Со временем я понял, что надо куда-то двигаться, но я по натуре не бизнесмен и точно знаю, что мне противопоказано управлять людьми. Я натура очень мягкая и это может для меня плохо закончится, кроме того — дистанцию я держать с людьми не умею. Поэтому я понял, что мой путь — это учеба. Тем более что мне самому всегда нравилось учиться.

В 1999 году мне посчастливилось поступить на специализацию по эндодонтии в Иерусалимском университете. И это было поворотным событием в моей жизни. В 1970-е годы в Израиле, как и в Америке, были созданы отдельные кафедры эндодонтии и на них программы постдипломного образования, чего почти нигде больше в мире нет. И я прошел эту трехлетнюю программу, сдал экзамены и стал board certified endodontist — дипломированным специалистом по эндодонтии. Экзамены жесткие, письменный и устный с защитой 20 клинических случаев в 12 различных номинациях и наблюдением один-два года.

Параллельно к этому времени я уже начал лекционную деятельность в Израиле. Стал я этим заниматься следующим образом: в 1993 году в Израиле ввели экзамены для всех приезжающих стоматологов, и последующие несколько лет частным образом, на курсах, которые сам и создал, я готовил людей, которые окончили в России, Прибалтике, на Украине, в Румынии, Италии, Франции, к сдаче экзаменов по стоматологии.

Это помогло мне выработать лекторские навыки. Дальше больше: вместе с моим другом Гаем Леви мы создали в 1999 году клуб подготовки русскоязычных стоматологов в Израиле для повышения квалификации. Зачем, спрашивается? Потому что в Израиль приехало много людей в возрасте 40–50 лет, им было тяжело выучить иврит. А мы уже обучились и знали язык, поэтому я читал им эндодонтию, а Гай имплантологию и ортопедию. Мы этим занимались очень долго, и у меня даже мыслей не было сделать это где-то вне Израиля. Мы были единственными, нашли эту нишу. И сегодня в Израиле человек 400 стоматологов работают, кто прошел через наши курсы.

-Сейчас этим кто-то занимается?


-Сейчас подготовкой людей к экзаменам занимаются бывшие ученики Гая Леви. Я из этого достаточно давно ушел. И вот в 2002 году впервые в Россию меня пригласил Михаил Певзнер из Краснодара, который случайно со мной познакомился и предложил прочитать лекцию по эндодонтии у себя в городе. До сих пор помню реакцию слушателей: ко мне подошел очень импозантный человек — профессор С. И. Рисованый и сказал: «Миша, это бомба!». Я понял, что людям понравилось, и началось. Я прочитал одну лекцию, потом еще одну лекцию, потом еще. В какой-то момент я понял, что процесс пошел неупорядоченно, и решил все систематизировать. У меня родилась тогда идея: почему бы мне, учитывая, что в России нет специального обучения эндодонтии, не сконцентрировать трехлетнюю специализацию в серию последовательных семинаров. Я этим и занимался восемь лет и создал восемь двухдневных последовательных семинаров.

Все последние годы моя лекционная деятельность протекала не только на просторах СНГ, я стал читать и на английском языке и выступал на всех самых крупных международных форумах по эндодонтии.

Параллельно произошло очень много интересных событий в России, появились интересные связи и знакомства. В Израиле тоже произошли перемены: вначале меня оставили на кафедре эндодонтии Иерусалимского университета Хадасса, и до 2010 я являлся клиническим инструктором и лектором этой кафедры — преподавал студентам старших курсов и тем, кто проходит специализацию по эндодонтии.

-Кто заведует этой кафедрой?


-По поводу заведования — хитрая история получилась. Официально заведующим является профессор Адам Штабхольц, который параллельно является деканом Иерусалимского университета. Но так как он декан, у него времени заниматься кафедрой особенно нет. Поэтому был выбран человек, который является и.о. зав. кафедрой, — это профессор Джошуа Мошонов. Оба, конечно, звезды и большие авторитеты в своей области, и к тому же замечательные люди по жизни.

Я получил интересное предложение — возглавить специализацию по эндодонтии на базе крупнейшего израильского госпиталя Тель ха-Шомер, которое я и принял в сентябре 2011 года. Сегодня я директор программы постдипломного образования по эндодонтии.

Что качается научных исследований — на Западе это сегодня непросто организовать — надо найти бюджет и выполнять условия Хельсинского соглашения. Это выливается в дикое количество документации и в чудовищную бюрократию. Тем не менее, мне удалось опубликовать три статьи в самом престижном журнале по эндодонтии — Journal of Endodontics. Тематика — система самоадаптирующегося файла — SAF, я занимаюсь этим с момента ее создания. Но конечно, я занимаюсь исследованиями и в других областях — в частности аллергическими реакциями на эндодонтические материалы, изучаю свойства эпоксидных силеров и т. д.

Должен отметить, что мне очень интересно сотрудничать с российскими докторами — сегодня здесь много хороших специалистов, много идей, исследования сделались легче, чем на Западе, и дешевле, и оборудование здесь появилось самое современное.

Еще отмечу такой интересный момент: вопросов, которые задаются на лекциях в СНГ, больше не зададут нигде — это особенности менталитета: доктора часто находятся в ситуации, что им чего-то не хватает, и они должны выйти из ситуации, вырабатывая гибкость сознания. В Америке позвонил — заказал — принесли. А в России этого может не быть, поэтому врач должен все время быть мобилизован. Мне лично это тоже крайне полезно — у меня завязалось большое число интереснейших знакомств, появилось огромное количество идей: тебя спрашивают о чем-то на лекции, начинаешь в чем-то больше разбираться, улучшаешь лекцию. Ни одну лекция я не прочел одинаково дважды. Поэтому я твердо верю в том, что лучший способ учиться — учить других.

-Михаил, расскажи про сотрудничество с "Медикал Консалтинг Групп". Как вообще сформулировался пул израильских лекторов?


-Идея создания "Медикал Консалтинг Групп"  (Medical Consulting Group) очень интересна. В 2005 году я получил предложение поработать в качестве врача в  Немецком стоматологическом центре  в Москве. И работал там почти пять лет, по неделе в месяц. На всякий случай я это говорю, потому что одна из легенд обо мне, что я теоретик и практикой не занимаюсь — это, конечно, смешно мне слышать.

Сегодня я веду эндодонтический прием в клинике «Аврора» Арама Давидяна. Параллельно я познакомился с Борисом Ашуровым — одним из руководителей известной российской компании Н.Селла. Несмотря на то, что Борис не стоматолог, а директор торгующей компании, у него очень правильный взгляд на многие глобальные веди, в частности это человек, который понимает, что всегда и во всем лучше иметь дело с профессионалами. Поэтому у него и возникла идея создать дочернюю для Н.Селлы компанию "Медикал Консалтинг Групп"  (Medical Consulting Group), которая будет заниматься только образовательной деятельностью. Очень важный момент, который был у меня обговорен сразу же с Борисом Ашуровым и который ни разу не был нарушен, что я не должен «проталкивать» на этих лекциях продаваемые им материалы. Тот, кто на мои лекции ходит, он знает, что я никогда не занимаюсь этим. Я могу сказать правду, могу рассказать плюсы и минусы, но я никогда не буду говорить про какой-нибудь материал или прибор, что он лучший, если так не считаю. Я вообще не верю в «самое лучшее». Я думаю, что просто есть много хороших и много плохих материалов и аппаратов, и все имеет свои плюсы и минусы.

Таким образом, была создана компания "Медикал Консалтинг Групп"   (Medical Consulting Group), и изначально я был единственным лектором в этой компании. А далее я предложил компании по существу взять опыт, который был накоплен у нас в Израиле, — взять израильских лекторов, но русскоязычных. Ведь всем известно, что когда лектор не говорит на русском языке, привлекаются переводчики, но даже самые хорошие из них — это уже потеря контактов с лектором. Даже суперпереводчики признают, что теряется до 20 % информации в лучшем случае, а в худшем до 40 %.

-Кто сейчас на очереди в команду лекторов?


-Недавно у нас появился новый лектор — Игорь Гранот, специалист по лечению в стоматологии пациентов с системными заболеваниями и патологией полости рта.

-Какие эндодонтические школы, на твой взгляд, сильнейшие в мире сегодня? Многие хотят поехать учиться, спрашивают — куда лучше?


-Процессы глобализации все сильно запутали, конечно. Говорить о какой-то школе сегодня стало непросто — называешь это какой-то местной школой, потом посмотришь, кто там преподает, и получается полная путаницы. Но, по большому счету, понятно, что когда речь идет об эндодонтии, как что-то лучшее подразумевается Америка. Именно в Штатах в 1960-х годов есть кафедры эндодонтии более чем в 20 университетах, есть самая сильная в мире Ассоциация эндодонтистов.

В Европе дела обстоят намного хуже — там только-только начинается процесс выделения кафедр эндодонтии, программы еще не отлажены. Вот как раз и пример глобализации: голландец Пол Весселинг недавно оставил свой пост и заведовать кафедрой в Амстердаме вместо него стал израильтянин Хагай Шемеш. Какая это школа — голландская? Скорее ведь иерусалимская. И таких примеров немало сегодня. Естественно, Штаты — самый подходящий вариант для обучения. Но там это стоит дорого. Есть очень хорошая программа в Торонто, созданная Шимоном Фридманом из Иерусалима. Это канадская программа или израильская? Как считать? И, кстати, Шимон Фридман перестал быть завкафедрой, остался руководителем специализации. А заведовать кафедрой стал непалец Анил Кишен! Это как считать — непальская школа?

-Ты ничего не сказал про Италию и Германию.


-В Германии вообще ничего нет, эндодонтия нам на сегодняшний день просто мертва, за исключением отдельных энтузиастов. Италия — это нация рукастых людей. Но почти все их исследователи уходят в техническое исполнение, кроме, конечно, совершенно невероятного, божественного умницы — доктора Доменико Рекуччи, который подкрепляет свои работы великолепной гистологией. Есть, конечно, Кастелуччи, Кантаторе, Горни — я никого не хочу из них обидеть, да, они потрясающие исполнители.

-А что касается как всегда сильных японцев?


-Вот тут поинтересней. Их перфекционизм — он сумасшедший. Но опять та же проблема — в Японии нет ни одной кафедры эндодонтии. Поэтому все они учатся в Штатах, а исследования проводят на кафедре терапевтической стоматологии. Есть, конечно, у них звезды — например, доктор Судо с потрясающими исследованиями. Плюс у японцев есть национальные особенности: скажем, они до сих пор боятся работать с гипохлоритом натрия — промывают каналы физраствором и гипохлоритом, они заливают канал только в самом конце протокола.

Есть еще локально сильные группы — например, южнокорейская команда Хьон Чол Кима делаем потрясающее математическое моделирование в последние годы. Или, например, швейцарцы: Ове Петерси Франк Паке со своими отточенными до совершенства исследованиями в области микрокомпьютерной томографии. Но это все точечные успехи, система — в Америке.

-Миша, имеешь профессиональную мечту?


-Да, моя мечта — создать в Израиле международную специализацию по эндодонтии. И тогда у докторов в Европе и в СНГ, может  быть, чтобы не лететь так далеко в Штаты, будет возможность проходить программу по эндодонтии в более близком месте.

-А как ты считаешь,  в России есть специалисты  хотя бы европейского уровня?


-Россия однозначно всегда была и остается страной с огромным количеством талантливых людей. Это вообще феномен — может быть из-за гетерозиса — мощного смешения национальностей? И область эндодонтии не исключение. Количество талантливых людей с отличными мануальными навыками просто огромно! Проблемы с руками однозначно нет, особенно учитывая, что все уже напокупали себе микроскопов.

Проблема, на мой взгляд, — слабая теоретическая подготовка. Даже если ты читаешь литературу, и тебя никто не напрягает, тебе будет тяжело.

Если ты хочешь, чтобы я кого-то выделил, это всегда чревато обидами других, но из того, что я здесь видел и читал, на меня наибольшее впечатление произвели работы Евгения Ржанова. У него суперсерьезный подход, очень скрупулезный, очень четкий, с выверенными клиническими протоколами. За каждой его работой виден огромный труд на очень хорошем уровне.

У других активных российских эндодонтистов я почти всегда натыкаюсь на полное отсутствие принятой методологии, и это, конечно, грустно — без этого никуда не пробиться сегодня. Читаю в большинстве российских статьях только главу «Материалы и методы» и выводы даже не смотрю, потому что они, уже ясно, не имеют никакого отношения к доказательной медицине.

-На твой взгляд, есть сегодня в России необходимость открывать эндодонтические кафедры?


-Считаю, что однозначно есть! Потребность в эндодонтической помощи в России сегодня у населения просто гигантская! А что мы повсеместно видим? Резорцин-формалин и эндометазон. Так нельзя. И я рад тому, что в России появилось эндодонтическое профессиональное общество. Оно сможет дать рекомендации, может даже требования, что изменит подходы. То есть, я думаю, это очень хорошая тенденция для страны.

-Пару слов про САФ. Это новая эра?


Знаешь, САФ, на мой взгляд, — это новая концепция, первый немонолитный инструмент. Уверен, что в ближайшие пять лет появятся еще инструменты такого типа. Это уже не эксперимент, это работает, и сегодня напечатано более 25 доказательных статей на эту тему.

Но сегодняшний мир очень жесток — есть понятие бизнес-успеха и есть понятие научного успеха. К сожалению, они не всегда совпадают. Поэтому гарантировать, что САФ получит очень широкое распространение, сложно. Компания-производитель небольшая, в ней всего 15 человек, маркетинговых мощностей нет вообще. Я думаю, что САФ займет свое прочное место в клиниках людей, которых интересует стоматология не как ремесло, а как медицина, которые способны понять его преимущество и сопутствующую биомеханику.

Сегодня с САФом меня приглашают на лекции вообще не эндодонтисты, а ортопеды, потому что его роль в предотвращении трещин после эндодонтии и ортопедии огромна.

-Компания «Стомпром» стала в этого года дистрибьютором на российском рынке апекслокаторов MedicNRG. Что скажешь про них?


-Сегодня есть три самых хороших апекслокатора на мировом рынке, на мой взгляд. И невозможно сказать, кто из них самый лучший. Это Morita Root ZX, включая Morita Root ZX Mini. Это апекслокаторы израильских компаний Bingo и MedicNRG. Они все одинаково суперточные. А когда у вас три одинаково точных прибора, то на что вы обращаете внимание? На более прозаичные вещи. Например, на цену или на гарантийный срок использования. MedicNRG дает гарантию на четыре года. А в связи с тем, что в этом апекслокаторе не используется жидкокристаллический экран, он очень маленький, соответственно, цена привлекательнее. Плюс то, что лично мне импонирует, — это первый полностью 100 % цифровой апекслокатор, поэтому вероятность каких-то поломок у него тоже резко уменьшена. Я честно его рекомендую, хотя работаю я всем и в клинике у меня есть все приборы. Но я считаю, что это один из самых удобных апекслокаторов сегодня, и соотношение цена/качество у него лучше других.

-Какой твой прогноз: куда будет двигаться эндодонтия в ближайшие годы?


-Мой прогноз следующий: во-первых, в связи с тем, что все больше мы используем КЛКТ, произойдет резкое изменение в диагностике при эндодонтическом лечении и оценке результатов. Поэтому разница между людьми, делающими качественную эндодонтию и некачественную, сразу же будет видна, чего не происходит при нынешних двумерных снимках.

Второе, и я предсказываю это давно, — мы движемся в сторону все большего биомеханического понимания происходящего в стоматологии, а также в сторону минимально инвазивных технологий. И пришло время использовать это в эндодонтии.

Я уверен, мы будет получать все лучшие результаты в нашей работе. Спасибо!


-Михаил, спасибо тебе! Я благодарен судьбе, что дружу с тобой. Желаю успеха в твоих делах, счастья в семейной жизни и оставаться таким же энергичным, потому что сил на все твои проекты требуется много!


Беседу вел Андрей Акулович,

редактор газеты "Стоматология сегодня",

№1, 2013 год

Интервью (.pdf, 1мб)

Статья (.pdf, 1мб)

Автор:  Андрей Акулович

вернуться к списку статей

Заказать звонок
Спасибо.

Наш спецалист свяжется с Вами в ближайшее время.